Я в очередной раз погрузилась в размышления про родительство. Подвигла к этому статья про «вред тайм-аутов». Это когда родитель в какой-то момент, чаще во время ссоры или истерики ребенка, выходит из комнаты, оставляя его одного. Критика, с одной стороны, понятная: ребенок может ощущать себя брошенным, оставленным в трудный момент. А еще – что родитель не выдержал его и сломался, детям обычно трудно это переживать. С другой стороны, статья совершенно не предлагает никаких инструментов взамен. А что делать-то?
Сразу хочется сказать, что я не претендую на роль специалиста в воспитании детей, это не моя профессия. Все что здесь написано – это мои личные рассуждения на тему, и я точно знаю, что эти мысли подойдут не всем.
В поле информации о родительстве сейчас очень много жестко сформулированных идей. И, пожалуй, именно способ этой формулировки вызывает во мне много возмущения. Дело в том, что даже будучи родителем, я остаюсь живым человеком, отдельной личностью. Я имею право на чувства, на границы, на свое время. И когда мне «прилетает» концепция, например, про то, что вообще никогда нельзя орать на ребенка, или что вообще нельзя ребенку запрещать что-то, меня такая концепция возмущает. С одной стороны, было бы классно ничего не запрещать ребенку и совсем на него не орать. Но это очень мало соответствует лично моей реальной жизни. Это как будто означает, что я ВСЕГДА должна терпеливо объяснять своему ребенку, почему именно он не должен сейчас совать эти камни-в-говне в рот, а в ответ раз за разом слышать «ну мне так хочется». В таких жестко сформулированных требованиях к родителям я вижу огромное нападение на мое время. Время, которое в этом случае я должна потратить на сотое терпеливое и подробное объяснение, что же может быть вредного, и почему люди так не делают, а кошка или курочка так может. Хочется возразить, что я имею право отобрать и запретить совать в рот эти вкусные и привлекательные камни-в-говне. Просто потому что я – мама, и у меня есть такое право. И Власть. Про это я тоже отдельно напишу. Но при этом очень важным кажется то, как мы вообще с этим обходимся.
На мой взгляд, ключевое в воспитании – это мой контакт с ребенком. То есть если я пользуюсь забракованным «тайм-аутом» – то я говорю (иногда рычу или плачу) ребенку «ну вот, я сейчас очень злюсь/не в себе /расстроена/свой вариант – и мне надо побыть одной. Я в соседней комнате/ванне/туалете/на балконе/во дворе/под одеялом». И ухожу. С понятной целью прийти в себя. Чтобы обойтись без жертв. Да, это не значит, что ребенок вот так взял и отпустил. Вполне возможно, что он будет кричать и хватать меня за ноги, биться в закрытую дверь. И если в такой ситуации уходить молча, то да, наверное, ребенку будет труднее пережить этот эпизод. И даже если так, то вообще-то, в родительской функции нет обязанности оградить малютку ото всех стрессов и ударов мира. Задача родителя, на мой взгляд, – помочь с ними справляться, научиться их переживать, выдерживать. Поэтому всегда можно обсудить произошедшее позже, когда уже остыли, отдохнули и уже нет того накала эмоционального напряжения, отчаяния и усталости. Главный критерий подобной беседы для меня – искренность донесения позиции/чувства без попытки срочно загладить вину. То есть если я считаю себя виноватой – говорю: виновата. Прости, пожалуйста. Но конфеты и игрушки в дело не идут. Если я считаю, что принесла что-то ранящее в ментальный план ребенка – то ментально же и восстанавливать. И вообще всегда полезно разговаривать. Если можете. Как можете.
Ребенок далеко не всегда может прямо высказать свое недовольство, он и сформулировать его может не всегда. Но если есть что-то неразрешенное в его ментальном плане, то мой ребенок, например, будет про это играть в свои игрушки, со мной или один. Игры для того и нужны. И тогда в игре можно поговорить про волнующую тему, насилие или крики, например, от лица героя игры.
Если же появляется что-то, что вызывает мое ощущение вины, и это не выходит в поле игры, то я считаю максимально важным об этом поговорить с ребенком. И тогда я сама являюсь инициатором такой беседы. Обычно начинаю с напоминания: помнишь, мы вчера с тобой ругались по такому-то поводу. Я до сих пор думаю о том, что произошло, и мне хочется с тобой про это поговорить. Дальше мне кажется важным услышать, что ребенок скажет в ответ. Помнит ли он о ситуации, хочет ли говорить про нее. Может быть, он задаст свои вопросы. Если согласен говорить, то я излагаю коротко (это важно, особенно для малышей) свое видение и свое чувство, которое приводит меня к этому разговору. А дальше наблюдаю за реакцией. Это может быть совершенно разная реакция: скука, обида, слезы, равнодушие, интерес. Иногда такая реакция может вызывать обиду у родителя. Но для меня важно, что ребенок меня услышал, мой посыл, мое желание обсуждать принято им во внимание, даже если сразу забыто. Все равно, мое поведение для него один из образцов, которым он дальше будет следовать.
Мне хочется, чтобы в поле популярной психологии для родителей было меньше жестких формулировок и больше понимания и любви к живым людям. Даже если они иногда орут на своих детей.
Мария Ганзенко, 2023 г.
