Как я стал собой: воспоминания. Отзыв

Я долго не решалась писать отзыв, поскольку, по выражению классика, «не надо царапать свое имя на чужом пьедестале». Но за прошедшие после прочтения месяцы я много раз обнаруживала, что снова задаю себе вопросы, обдумываю какие-то моменты. Словом, текст категорически отказывается оставаться моим личным делом. В лучших традициях психотерапии я решила его отпустить.

Сначала о чувствах. Они очень сложные и противоречивые: от грусти до радости, от восхищения до разочарования. Даже нечто похожее на классовую ненависть присутствует. Возможно, жизнеописание человека, который для многих долгое время был маяком в профессии, образцом (не идеалом, но ориентиром) профессионала, авторитетом, на который ссылаются уже более полувека, и не может вызвать однозначные чувства. Особенно, если это честное жизнеописание. Не очень подробное и полное, но честное. Я тоже постараюсь быть честной при всем, абсолютно искреннем, уважении и восхищении.

По прочтении книги к ее названию хочется добавить вопросительный знак. Потому что яснее не стало. И автор словно все время удивляется: как же так получилось, что он стал тем, кем стал? На закономерно напрашивающийся вопрос, а кем, собственно, он стал, автор тоже не дает однозначного ответа. Мне кажется, что его это и не очень волнует. Он больше по обязанности все это рассказывает, за исключением повествования о некоторых моментах детства и писательства.

На мой взгляд, перед нами жизнеописание писателя. Не врача, не ученого, не психотерапевта, а именно писателя. Возможно, солидный груз лет (88 исполнилось!) подернул туманной дымкой все, что было прежде писательства, а может быть, автор так и хотел. Очевидно, что в тексте живой интерес у автора вызывают именно вопросы писательства: про книги он пишет подробно и с воодушевлением. С существенно большим воодушевлением, чем про окружающих людей и даже про своих детей (впрочем, возможно, последние против подробных описаний, такое тоже может быть).

На мой взгляд, воспоминания удивительно безлюдны. Такое впечатление, что встречи с удивительными, яркими и даже великими людьми проходили по касательной, не особо задевая. Про любимые книги, блюда, пляжи и даже мотоциклы Ялом пишет существенно эмоциональнее и красочнее, чем про учителей, коллег, друзей, соперников. Даже обожаемая и горячо любимая Мерилин и то появляется в книге лишь временами. Автор предстает каким-то совсем одиноким. Возможно, именно поэтому портрет автора тоже не складывается, ведь мы отражаемся в окружающих людях — в том, какими мы видим их и в том, как они видят нас. Интересно, что такие воспоминания оставил тот, кто основным фактором психотерапии считал взаимодействие между людьми, живые отношения. Себя как свидетеля и наблюдателя он тоже, по-видимому, не особо ценит. А жаль — такие встречи, такое сотрудничество, столько соприкосновений с разными культурами, столько эпох прожито… И это все ушедшая или уходящая натура, где ценно каждое свидетельство, особенно свидетельство выдающегося человека.

Кстати, именно с уходящей натурой связано мое ощущение жгучей зависти и даже классовой ненависти к автору. Так свободно, независимо и вальяжно, так беззаботно профессура уже не живет и жить, наверное, не будет. Мир меняется слишком сильно. Читая рассказы Ялома об отпусках в тропиках, о поездках по миру, о быте в Калифорнии, о финансовой свободе, о годичных отпусках для написания книги, вспоминаешь рассказы о дореволюционной российской профессуре, которой тоже не надо было соответствовать рейтингам, коэффициентам, показателям, не надо было писать отчеты по использованию средств, на порядок превышающие объем научных отчетов. Можно было просто работать. Возможно, и у Ирвина Ялома эта часть жизни не была столь безоблачна, но он об этом не слишком распространяется. Наверное, это свойство памяти, не знаю. Но читать завидно!

Про детство написано очень живо и ярко. Эти части очень отличаются по стилю от остальных. Представляется, что это заготовка к роману, не пошедшая в дело. А еще с огромным воодушевлением рассказано о группе профессорской взаимопомощи. Мысль о полезности таких групп, такой работы и поддержки автор действительно хотел донести до читателя. Правда, у меня впечатление, что текст в основном взят из более ранних произведений и только дополнен современными реалиями, хотя именно это одно из самых откровенных и искренних описаний теперешних переживаний автора, связанных со смертью и болезнями коллег, с угрозой утраты способности мыслить, с тревожной готовностью услышать от соратников роковое: «Доктор Ялом, вам стоит посетить невролога».

Мария Роальдовна Миронова, 2020 г.